Новые Поступления

In Nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti. Amen.

Терезий вошел в кубикул* и заслонил солнце своей круглой фигурой, но Ардалион сделал вид, что не замечает его. В конце концов, когда слушаешь пение такой красивой рабыни, как эта новенькая Люциния, можно и не отвлекаться на непрошеного гостя. Тогда Терезий грубо схватил девушку за руку и раздраженно прикрикнул на нее:
– Пошла прочь!
Испуганная рабыня поспешно удалилась. Ардалион, не поднимаясь с усыпанного лепестками ложа, недовольно посмотрел на приятеля:
- А что ты, собственно говоря, себе позволяешь?

Матушка-Богородица,
Как скучаю я тут о Господе,
Забери меня: я домой хочу,
Загостилася на Земле чужой.
Многоскорбный мир, как постылый муж:
С ним ни роздыху нет, ни просвету.
Воспарить бы мне в след за ангелом
В небо милое, в Царство Божие.
Да куда же мне от судьбы бежать?
Лёгкой ноша мне показалася,
Как узнала я: чтоб Покров держать,
Навсегда в миру Ты осталася…

В Приштине православный Храм Христа Спасителя превращен в туалет и может быть скоро взорван….

Вижу я древний Храм
Боже мой: сколько ран!
Нет у Него окон,
Нет у Него икон,
Нет у Него свеч,
Евангелие – в печь,
Солдату еду согреть -
Христу-Богу - лишь сгореть…
Кресты золотые сорвут,
Ну, а Христа взорвут….
Пусть будет Он умолять,
Короткий ответ: "Расстрелять!"
Нет… мало, что был Он распят -
На Лик наступил солдат,
Изрешетил образа,
И покатилась слеза,
И содрогнулся Храм:
«Боже мой, сколько ран!

Доживём до понедельничка грешными,
В понедельничек пойдем да покаемся.
Ничего, что мы останемся прежними,
… Если мы, конечно, останемся.

Мы объявим вторники чистыми,
Наплевав на древность традиции,
После бани став анархистами,
Упадём мы в объятья милиции.

В среду будем немного запачканы,
Соблазняя девиц со старухами.
Сигареты мы выкурим пачками,
Заражённые грязными слухами.

Нас увидит четверг помутневшими -
Перестанет, наверное, верить в нас,
Но, конечно, зато поумневшими,