Мы всегда, мы в прошлом и сейчас…

Порхает веко медленно,
словно уставший мотылек,
уходит день безветренный,
как стухший уголек.

Одежда еще новая,
лохмотьями висит,
а на ужасном поприще
душа моя горит.

И будто в Римском тауре,
в доспехах и с мечом,
как гладиатор стравленный,
сгибаюсь под бичом.

Упал в изнеможении,
где сил еще найти?
как Тира-погубителя
в темницу завести?

За городом, в темницах,
скрывается мой дух,
там церковь собирается,
и молятся все вслух.

Я также очень медленно,
спускаюсь в этот грот,
тихонько открывается
в молитве и мой рот.

А сверху с гиком, блеяньем,
толпа готовит казнь,
кресты для избиения,
чтоб жизни отобрать.

А дети Божьи молятся,
уста несут хвалу,
хотя прекрасно знают все,
что ждет их наверху.

Толпа безумства пившая,
нашла Его детей,
и с верой не расставшихся,
угнала в Колизей.

Кресты, огонь, живые люди,
крик ликования греха,
а как и прежде молится
живая их душа.

И смертью не согбенные,
стоят сейчас они,
одежды убеленные,
своих святых нашли.

Святые, пострадавшие
за веру во Христа,
ликуют с дерзновением,
у престола Жениха.